Сергей
Кузнецов

Ничто не возникает ниоткуда, ничто не исчезает никуда

Тема нашей осенней детской программы звучит масштабно: «От авангарда к постмодернизму». Один из основателей «Марабу», писатель Сергей Кузнецов рассказывает, что мы приготовили для ваших детей этой осенью.

«Марабу»: Почему вы решили сделать для детей программу на такую странную тему, как авангард и постмодернизм?

Когда мы стали обживать замок Le Sallay с нашими разными программами — и для детей, и для взрослых, — то в отзывах гостей, включая преподавателей, раз за разом стала появляться одна и та же метафора: «У вас здесь такая академическая дача, где можно поговорить про умное». Если речь шла про детскую программу, то говорили «...где дети слушают, как взрослые говорят про умное, и даже могут задавать вопросы», а если про взрослые программы — то «...где можно выпить, вкусно поесть и поговорить про умное». И эту метафору приводили самые разные люди, даже те, кто только читал о том, что у нас здесь происходит.

Самое смешное, что лично у меня никогда не было такой академической дачи — у моих родителей дачи не было вообще, так что все умные разговоры происходили на кухне. Но да, модель «Умные разговоры в приятной компании» была, конечно, очень соблазнительной, и наверняка и Екатерина Кадиева (Ekaterina Kadieva), и я держали ее в голове, когда придумывали наш «Марабу» в его камерном бургундском варианте.

Отсюда и взялась идея перестать делать программы, жестко привязанные к местным достопримечательностям (ну, Франция, Средневековье, вот это все). Можно же просто собрать детей и разговаривать с ними о том, что нам самим интересно.

Мы стали думать эту мысль — про «умные разговоры», про дачу, и вдруг я понял: ну какая дача? Замок, XVI век, часовня, которой на днях исполняется 510 лет — какая же это подмосковная дача с ее шестью или даже двадцатью сотками? Это же получается какой-то, извините, постмодернизм! Пришли русские и превратили замок в dacha. Сдвиг смыслов, сознательные анахронизмы, продуманная эклектика и так далее.

А я, надо сказать, много лет назад довольно плотно занимался постмодернизмом, публиковался во всяких западных коллективных сборниках и все такое прочее. И всегда отстаивал позицию, что постмодернизм — это не набор приемов и не список авторов, а прежде всего способ видеть окружающее, стратегия выстраивания своего отношения к миру. На самом деле не только постмодернизм, но и авангард или романтизм устроены точно так же, но постмодернистскую чувствительность люди моего поколения застали в самом ее расцвете, и поэтому о ней мне проще говорить.

И вот мы решили об этом рассказать детям. Потому что, конечно, дети — особенно дети, которые ездят в «Марабу» — много раз слышали о том, как развивалась архитектура от романики к готике, а потом к барокко и классицизму, или о том, откуда появился романтизм с реализмом; а вот в том, что касается ХХ века, все обычно заканчивается на авангарде. А нам показалось интересным рассказать, как эта история о смене оптики развивалась в последние сто с лишним лет, как из декаданса конца XIX века появился авангард и высокий модернизм и как после разных, иногда довольно страшных приключений, из всего этого вылупился постмодернизм.

Мои коллеги будут рассказывать про кино Аня Кадиева и искусство Наталья Миловзорова, а я буду говорить про общую теорию и про литературу.

Общая теория — это всякий Лиотар, Деррида и Бодрийяр?

Ну, я не думаю, что детям обязательно заучивать умные имена и хитрые термины, мы без этого отлично обойдемся. Мне скорее важно показать, как стремление-к-новому-любой-ценой, возникшее в эпоху романтизма и достигшее пика в авангарде и модернизме, в какой-то момент само себя съело. И оказалось, что самым новым как раз является признание, что мы можем только работать с тем, что сделали до нас другие. И в связи с этим можно, например, говорить, как стремление к новизне связано с идеями революции и преобразования мира — тогда как постмодернистский подход, напротив, связан с крушением этих утопических представлений.

Тут, конечно, много всякой теории, и ее можно рассказывать не неделю, а целый год, но мне кажется, главное — чтобы дети увидели внутреннюю логику в том, как развивается культура, научились находить взаимосвязи явлений, получать удовольствие от того, чтобы эти взаимосвязи видеть.

Это страшно увлекательная игра — как найти на картинке спрятанную фигурку. И вместе с тем это очень полезно, потому что воспитывает то, что мы в «Марабу» особо ценим — системность мышления. Ничто не возникает ниоткуда, ничто не исчезает никуда. Любая штука, которая вам нравится, связана с огромным количеством вещей, о которых вам, возможно, ничего не известно — но если бы их не было, то и этой вашей любимой штуки тоже не было бы.

Штука» — это, скажем, книжка?

Скажем, книжка. Или песня, или одежда, или историческое событие — неважно. В данном случае — авангард и постмодернизм.

Но и книжка, конечно, тоже. Вот, например, я люблю «Гарри Поттера» — любопытно посмотреть, откуда «Гарри Поттер» взялся. Это, конечно, тоже постмодернистский подход, когда важно не только новое, что Роулинг сделала, но и то, что она опиралась на традицию британских романов о взрослении, викторианскую литературу: образ сироты, книги о закрытых школах… Роулинг добавила к этому магию — не она первая, конечно, — и сделала это так, что получилась взрывчатая смесь, которая искрится и сверкает. Я, кстати, думаю, что знаю один из ее секретных ингредиентов. Намешать постмодернистский пастиш — дело несложное, но срабатывает это лишь тогда, когда оплодотворено авторской любовью. А Роулинг, очевидно, в самом деле любит детей и ей в самом деле было интересно смотреть, как они растут и взрослеют. Я думаю, поэтому у нее все и получилось — она добавила любви в эту викторианскую историю про сироту и закрытую школу волшебников. Это, кстати, тоже для меня всегда было важно: на самом деле и как течение в искусстве, и как взгляд на мир постмодернизм — в огромной степени про любовь.

То есть, говоря о литературе постмодернизма, вы будете обсуждать с детьми «Гарри Поттера»?

Прежде всего я буду говорить про историю литературы ХХ века — буду, например, читать с детьми авангардные тексты русских футуристов, а потом показывать, что происходило дальше с хлебниковской заумью; обсудим обэриутов, Олейникова и Хармса. Так в конце концов я дойду до второй половины ХХ века, и тут-то и начнется самое интересное.

Ведь, как я уже сказал, постмодернизм — это не набор текстов или авторов, а способ видеть мир. И потому огромное количество книжек, на которых растут наши дети до сих пор — это книжки, написанные людьми с постмодернистским восприятием мира.

Поэтому можно спрашивать самих детей, о чем они хотели бы говорить, и уже на этих примерах все объяснять. Хотят поговорить про «Гарри Поттера» — поговорим про «Гарри Поттера». Хотят про Чебурашку или про японскую мангу — можно про Чебурашку и японскую мангу.

Вообще наша идея — и на этой, и на других программах — максимально вовлекать детей в разговор и вместе с ними определять тему беседы. Это же не лекция, чтобы они сидели, а я говорил, — тем более если речь идет о постмодернизме с его игровым подходом, разрушением границы между сценой и аудиторией и всем прочим.

Мы сейчас как раз продумываем такую программу, чтобы все, что у нас запланировано — и занятия, и экскурсии, и вожатские активности, — были увязаны в один сложный сюжет, вот про это движение от авангарда к постмодернизму, чтобы там нашлось место и для каких-то перформансов в стиле «Коллективных действий», и каких-то игр с цитатами, и каких-то карнавальных элементов… Короче, работа в самом разгаре, и я думаю, мы на этот раз сможем приятно удивить и детей, и родителей.

Говоря о родителях — вы ведь объявили еще и зимнюю программу про постмодернизм, на этот раз для взрослых…

Когда мы объявили осеннюю программу для детей, тут же взрослые стали писать: «А почему нам вечно предлагают просто „вино, гедонизм и парки“, сделайте для нас тоже что-нибудь умное!» — и мы подумали, что вполне можно сделать постмодернистскую программу для взрослых. Теоретическая часть там тоже будет, но, конечно, немного более сложная, а вот практическая — игровая и веселая. Но это, наверное, тема для отдельной беседы — а тут можно только сказать, что если какие-то дети не могут поехать к нам осенью, то у них есть шанс приехать вместе с родителями в начале января. Все будет иначе, но тоже очень интересно!