Алина
Аксёнова

[Простое и сложное. Осень-2017] Ни о чем нельзя судить однозначно

Расскажите, пожалуйста, о своих впечатлениях о летнем лагере в Венгрии?

Летний «Марабу» сильно отличался от весеннего хотя бы тем, что было намного больше народу: и преподавателей, и детей. И вообще, все было масштабней: больше учебных курсов, больше активностей, была невероятная математика. Задачки на уроках я, например, не смогла решить: у меня детская травма, я боюсь математики и попыталась преодолеть себя. Надеялась, что открою в себе какие-то скрытые потенциалы, но увы. Однако прекрасный Ян Янович Раух – мое, пожалуй, самое сильное впечатление этого лета.

А как прошел ваш собственный курс, вы довольны?

Очень удачно, что в некоторых моментах наши курсы с Димой Беззубцевым пересеклись. Он рассказывал про архитектуру, стили, как их различать, а у меня на занятиях мы много останавливались на специфике Ренессанса или, скажем, Барокко. Поэтому дети, которые ходили на оба курса, легко проводили разные параллели, пытались сравнивать живопись с архитектурой – это не всегда возможно, но все равно, получилось очень интересно.

Самым интересным оказалось искать зашифрованные на картинах знаки и разбирать популярные сюжеты. Особенно детям понравился ванитас – тип натюрморта, повествующий о бренности жизни и о бессмысленности всего сущего: черепа, хрупкое стекло; часы, символизирующие неумолимый ход времени, скоротечность бытия; чуть подпорченные фрукты, цветы или только набирающие силу бутоны, намекающие на разные стадии человеческой жизни. Дети были так увлечены, что потом несколько дней приносили мне свои рисунки с тем, чтобы я их расшифровывала. При этом, они не прямо копировали символику голландцев, а придумывали свою, свои собственные значения и смыслы.

Вы все расшифровали?

Самым сложным было угадать не рисунки, а картины, которые дети инсценировали. У нас было четыре занятия и в конце итогового я дала задание: инсценировать сюжетные картины, которые мы разбирали на последней паре, а я должна угадать картину. Ну вот представляете, они показывали знаменитую картину “Постоянство памяти” Сальвадора Дали: вот эти мягкие часы, где все стекает по столам, веточкам. Это была феноменальная постановка, я не догадалась. Спасибо прекрасной вожатой Свете, которая мне помогала. Еще инсценировали «Иоанна Крестителя”, “Юдифь с Олоферном”, “Давида с Голиафом”, в общем, очень весело. Но самая феерия - “Искушение святого Антония”, Антонием был Антон Вощинский и у всех получилось очень хорошо войти в образ.

А теперь давайте поговорим про осенний лагерь. Программа называется «Простое и сложное»…

Меня сначала смутила эта тема, потому что в искусстве такие категории относительны и подставлять под них какие-то явления опасно. Но потом я подумала, что можно поговорить как раз о том, что сложное с виду не всегда является сложным по содержанию, и наоборот. О том, что мы вообще в искусстве считаем сложным, а что – простым, и насколько в принципе эти категории применимы. То есть, мы будем говорить о связи содержания и формы в искусстве.

У детей разный уровень подготовки, поэтому будем держаться хронологического порядка - так у них в результате выстроится правильная структура. Будет три занятия, в хронологическом порядке: Древний мир, Средневековье и Ренессанс, и последнее занятие – большой период с XVII века до XX.

Например, в рамках разговора о Древнем мире мы возьмем одну линию от простого к сложному: у нас есть греческая скульптура периода геометрики это IX-VIII век до н.э. Какая скульптура была тогда? Маленькие статуэтки, примитивно сделанные фигуры людей, животных. Затем начинается архаика, появляются скульптуры более пропорциональные, похожие на настоящего человека, но все равно еще очень условные. После - классический период - атлетические фигуры, пропорции, золотое сечение… Это становится основой основ пластической анатомии, мерилом красоты. При этом скульптуры еще лишены индивидуальности и эмоций. Зато следующий этап в греческом искусстве – 4-2 вв. до н.э. известен эмоциональной наполненностью образов. Например, знаменитый «Лаокоон» или Менада Скопаса. Тогда начинается разговор о внутреннем мире человека – это про содержание. А с другой стороны - в плане формы - усложнение примитивных и обобщенных вариантов до сложных пластических поз, движений, многофигурных композиций.

Но если здесь все достаточно понятно, то если взять греческую вазопись – получается совсем другая синусоида. Вот самые простые росписи ранней геометрики: круги какие-то на вазах, самая-самая простота – если оценивать только рисунок. А к VIII веку они превращаются в невероятное количество орнаментов, один над другим опоясывающих вазы полтора метра высотой. И все это можно рассматривать часами. Этот орнамент прост? Вроде бы, да. Но целиком – он очень сложный. А потом орнаменты превращаются в один рисунок на центральной части вазы – мы все знаем эти красные черные фигуры. Эти рисунки проще или сложнее? Изображение по площади меньше, но проще ли?

То есть, в этот раз разговор пойдет о скульптуре и прикладном искусстве?

Нет, это просто пример для первого занятия. Конечно, будет и живопись. До этого момента мы с детьми в «Марабу» говорили исключительно о живописи, но пришло время расширить наши горизонты. Потому что искусство всегда довольно сложно. С одной стороны, это результат осмысления реальности художником. С другой стороны, искусство включает в себя и личность художника, и время, в котором он живет, и контекст, который на художника влияет. Потому что человек – это сложно, наше сознание – тоже очень сложное, а искусство – это результат проявления человеческого сознания. Нам потому искусство и интересно, что оно такое неоднозначное и можно его по-разному трактовать.

Всегда есть риск, когда мы говорим про простое и сложное, считать, простое это плохо, примитивно, а сложное - это глубоко, этому мы ставим плюс, так что наша задача избавиться от этого стереотипа (если он есть у кого-то).

Второе занятие я хочу сделать по Средневековью. Казалось бы, раннее Средневековье, начальный этап формирования нового языка искусства, иконы, например. Если взять некоторые византийские иконы – лики с большими глазами, рубленые черты лица, минимум деталей, на фоне только золото – и сравнить со сложным, реалистически проработанным фаюмским портретом, то икона покажется намного проще. Но на самом деле иконы несут очень сложную идею: изобразить божественное, одухотворённое, бесконечное.

Мы сравним романскую и готическую иллюстрацию – как будто созданные ребёнком минималистичные и плоскостные изображения 11 века и наполненные бесчисленными весьма реалистическими подробностями готические картинки, здесь вектор, идущий от простого к сложному, очевиден. Вот искусство Италии 15 века, открывшее мир и Античность, наполнено декоративными деталями, изобилует многофигурными сценами, а высокое Возрождение начала 16 века – Леонардо, Рафаэль - отказывается от обилия деталей, создает работы часто сдержанные, но величественные. Это выглядит проще – но мы точно знаем, что эта простота обманчива.

Одним из первых о том, что надо двигаться в сторону упрощения изображения, заявил Поль Сезанн, о котором мы говорили в весеннем «Марабу» в Провансе. Вслед за ним упрощать искусство станут многие художники. Гоген вообще поедет в дикие, варварские края, где вроде бы все очень просто устроено, но в этих краях художник создал сложный живописный и мифологический текст, соединив европейскую, полинезийскую, египетскую и греческую мифологию и визуальные образы. Художник стремится упростить форму, но внутреннее наполнение становится все более неоднозначным. Когда мы смотрим на картину “Запорожцы пишут письмо турецкому султану”, то рассуждаем про историю, про запорожцев, султана, про то, как каждый из героев выглядит, какие у них характеры, говорим о политической ситуации, в конце концов. Но найти здесь противоречия сложно. А если сравнить «Запорожцев» и, скажем, «Танец» Матисса: что проще? С точки зрения техники, конечно, Матисс, но если начать обсуждать эти две картины, то мы поймем, что простое и сложное меняется местами, ведь искусство – это не только техника исполнения.

Невозможно не спросить: а «Черный квадрат» будет?

Конечно, без него никак, это своего рода эмблема нашего курса. Но он появится на третьем занятии, где мы не только поговорим об искусстве, но и о философии, о кризисном сознании человека, которое порождает иногда слишком сложные, иногда слишком простые формы. И вообще о том, склонилось ли искусство XX к форме упрощения?

Вот такие вопросы я и хочу предложить детям. Главное, к чему они придут в конце концов – что ни о чём нельзя судить однозначно. И что искусство – отличный способ выразить сложное через простое, или наоборот. И что наша задача – научиться видеть и рассуждать об искусстве, в какое время оно бы ни было создано и в какой форме ни существовало.