За инженерную программу весеннего лагеря «Бургундия: первопроходцы и изобретатели» отвечает создатель проекта «Москва глазами инженера» Айрат Багаутдинов (Airat Bagautdinov). Он поговорит с детьми о странных открытиях, об Эйфеле и построит мост да Винчи.

Айрат, расскажете более подробно о вашей весенней программе?

У нас будет четыре занятия. На первом мы поговорим про неожиданные инженерные открытия.

Скажем, известная история, как садовник Жозеф Монье придумал железобетон: он все время пытался сделать так, чтобы горшки для растений не были такими хрупкими. В какой-то момент стал экспериментировать с новым материалом — цементом, но горшки все равно разбивались. И, как говорят, Монье в сердцах бросил в горшок металлические прутья, а потом вдруг обнаружил, что горшок уже не бьется. Так он понял, что если металл вводить в цементный раствор, то получается интересный, очень прочный материал.

Или другая история, про Шухова, который однажды увидел, как горничная ставит тяжелую кадку с растением на перевернутую урну для бумаг, и неожиданно понял, что такие вот сетчатые диагональные конструкции обладают высокой несущей способностью.

В общем, это будут такие истории про Ньютоново яблоко, но в строительстве.

На втором занятии мы поговорим про знаменитого уроженца Бургундии — Эйфеля и его удивительные проекты, третье посвятим теме мостов: какие они вообще бывают, как работают.

Темой последнего занятия будет Леонардо да Винчи, и в конце мы с детьми построим мост.

Звучит внушительно. В натуральную величину?

Никто не знает, каков его оригинальный размер, потому что Леонардо никогда его не строил (и я не уверен, что он построил хоть один мост в своей жизни), а только начертил.

Мы сначала поговорим вообще про его идеи, оказавшиеся прорывными: орнитоптер, вертолет, велосипед, робот. Попытаемся понять, как Леонардо смог это придумать, как он размышлял, обязательно поговорим о разных типах его строительных машин и о мостах. Да Винчи проектировал разные типы мостов: скажем, распашные, еще их называют раскрывающимися — альтернатива разводным мостам.

Но больше всего нас будет интересовать мост, вошедший в историю под названием «Мост да Винчи» — достаточно несерьезных габаритов, переносной, предназначенный для быстрой сборки и разборки, для военных целей. Инженер сумел создать арочную конструкцию из прямолинейных элементов, при этом самонесущую, то есть удерживающую нагрузку теоретически без соединений, под действием собственного веса.

Вот этот мост мы и построим, с пролетами примерно в три метра. Наш будет и собираться, и разбираться, и пройтись по нему все желающие тоже смогут.

А если говорить о прорывах, можно ли предсказать, какие из них нас ждут в будущем в области инженерии?

Такие вещи сложно увидеть заранее; возможно, прорывным станет то, что сегодня кажется нам незначительным. А если говорить об очевидных вещах — массовый переход на электрические двигатели; модули многоразового использования, которые сделают космос более доступным. Что касается строительства, то потенциальный прорыв — нанотехнологии, позволяющие создавать материалы очень высокой прочности, износостойкости. Это изменит облик архитектуры: здания будут становиться визуально все более легкими, невесомыми.

Вы приедете в наш лагерь и на одну из летних смен (Умный лагерь «Марабу», Венгрия-2018, 30 июля — 12 августа); о чем бы вы еще хотели поговорить с детьми?

Тем, связанных с архитектурой и строительством, великое множество. Скажем, я хотел бы сделать курс про подземные сооружения: тоннели, метро.

История развития мировой фортификации — очень интересная тема, именно в этом направлении развивалась инженерия.

Тема высотного строительства, небоскребов, башен — нескончаема. Мы потихоньку ее разбираем: уже говорили о Шухове, весной будет Эйфель, но в этот ряд можно добавить еще немало мировых башен — и Останкинскую, и «Токийское небесное дерево».

Айрат, вы работаете и со взрослыми, и с детьми. Чем вам интересна работа именно с детьми?

Одна из задач проекта «Москва глазами инженера» — популяризация профессии инженера именно как профессии, требующей креативного мышления. Например, в России существует заблуждение, что строительный инженер — очень консервативная, коррумпированная профессия. Если даже дети не собираются становиться инженерами, они видят, что инженерное мышление пригодится в любой сфере: потому что инженеры всегда знают, как работают принципы экономичности, скорости, а это важно много где.

Ну и конечно, удивительная отдача от детей в «Марабу» — ты даешь какие-то теоретические знания, а уже через неделю видишь потрясающий практический эффект.

***

А пока ваши дети с нетерпением ждут весенних смен «Марабу», а мы с таким же нетерпением ждем ваших детей, вот нам всем три удивительные истории про разных первопроходцев:

1.

Человек, придумавший банкомат, просто однажды очень хотел снять деньги со счета, но пришел в банк через две минуты после того, как он закрылся на выходные. Тогда Джон Адриан Шепард-Баррон решил, что обязательно должен изобрести способ снимать деньги в любое время суток в любой точке мира. А систему четырехзначных пин-кодов подсказала ему жена.

2.

Александр Флеминг открыл пенициллин благодаря тому, что ленился мыть посуду. В чашках Петри ученый высеивал культуры бактерий, чашками была заставлена вся лаборатория, и Флеминг неделями (а иногда и месяцами) забывал их мыть, пока однажды не обнаружил, что в чашке образовалась плесень, а болезнетворные бактерии исчезли.

3.

Шотландский инженер Джон Рейт, один из создателей BBC, говорил по-английски с чудовищным акцентом. Чтобы совершенствоваться самому (а заодно и помочь другим), он решил включить в эфирную сетку уроки английского языка. Так появилась первая образовательная программа BBC.

Основатель «Марабу» Сергей Кузнецов и программный директор Аня Кадиева рассказали о том, чего они ждут от весенних смен и чего ждать вам.

Чего вы ждете от весенней смены «Марабу»? Чем она особенная, или что нового вы решили попробовать в этот раз?

Нам хотелось уйти от стандартного решения весенней смены, когда мы жестко привязывали тему смены к месту, где она проходит. Если долина Луары — то религиозные войны XVI века, если Прованс — то Средние века или импрессионисты.

Исходя из этой логики, в Бургундии надо было бы рассказывать про герцогство Бургундское и, опять же, Средние века, но мы выбрали другой путь: мы совместно с нашими преподавателями придумали такую тему, чтобы ее можно было иллюстрировать тем, что находится неподалеку от замка, где мы будем жить, — и вместе с тем чтобы эта тема не была иллюстративно-туристической, как это часто бывает. Поэтому она называется не «Первопроходцы и изобретатели в Бургундии» (хотя мы много будем говорить именно про местных уроженцев), а просто «Первопроходцы и изобретатели».

Это звучит очень романтично, но что все-таки будет весной? Будет ли это иметь отношение к математике и/или инженерным наукам, или все-таки это скорее гуманитарные направления?

Математики не будет, инженерные и естественные науки будут. С количественной точки зрения гуманитарных и естественно-научных занятий будет примерно поровну, но надо учитывать, что в этот раз мы делаем не очень гуманитарные экскурсии (не про историю и искусство, а про то, «как это работает»).

При этом мы стараемся разнообразить все теоретические рассказы практическими опытами — например, в рамках разговора об оптике устроим конкурс на лучший дагеротип. В общем, мы бы сказали, что это инженерно-творческая смена!

В чем, если говорить более предметно, основная концепция этой смены? Вы будете просто рассказывать про разных великих людей, или запланированы какие-то мастерские, опыты и т. д.?

Мы будем рассказывать о разных великих людях и по мере возможности пытаться повторить их эксперименты. Ведь лучший способ понять, как что-то устроено — сделать это самому!

Айрат Багаутдинов будет много рассказывать про разные инженерно-технические изобретения. Разумеется, поговорит про бургундца Гюстава Эйфеля — наверное, самого известного французского архитектора; про Леонардо да Винчи, долго жившего во Франции и придумавшего множество удивительных конструкций. На этом занятии дети построят модель известного переносного моста Леонардо («Как из множества прямых палок сделать арку?») в «полный рост», по которому каждый сможет пройтись и оценить его эффективность в реальной жизни.

Еще Айрат прочитает лекцию про историю мостов (которыми, опять же, занимался Леонардо и которые мы будем смотреть на экскурсиях), а также о том, как иногда совершенно случайно появлялись изобретения, без которых мы не можем представить свою жизнь сегодня (например, железобетон, изобретатель которого занимался керамикой и так переживал, что его горшки все время бьются, что однажды просто швырнул кусок проволоки в раствор и наутро нашел удивительный результат).

Я — Аня Кадиева — прочитаю лекцию про экспериментальное кино и про то, как оно взаимодействует со зрителем и с актером. Это очень интересно, потому что если обычно новые техники, приемы и т. д. в кино придумывают ради того, чтобы поразить зрителя, в экспериментальном кино часто исследуют границы тех, кто это кино делает: оператора, актеров, режиссера и т. д.

В Бургундии, например, родился Жерар Куран, автор «Синематона» — самого длинного фильма на свете. Он состоит из нескольких тысяч трехминутных немых эпизодов, в каждом из которых снят какой-нибудь известный деятель культуры, и это удивительное зрелище. Например, Инна Чурикова три минуты рассказывает какую-то смешную историю (но без звука!), и сначала это не вызывает никаких эмоций — ну, говорит и говорит, но если продержаться секунд 20, то оторваться становится невозможно, и к концу ролика хочется орать в голос: «Ну что же она там говорит?!» И это пример эксперимента и над зрителем, и над актером, и над оператором. Вот такое разное кино мы посмотрим, обсудим и попробуем сами побыть в шкуре тех, кто его создает (благо у всех есть телефон с камерой).

Вообще же, пробовать самим и разбирать на запчасти вещи, чтобы понять, как они работают — это одно из самых увлекательных занятий на свете. Именно этим марабуйцы и будут заниматься вместе с Анной Козловой — разбирать на части некоторые из самых впечатляющих изобретений французских ученых и даже пытаться повторить некоторые из них. Мы начнем с фотографии и поговорим об истории бургундца Ньепса и его коллеги Дагера; разберемся, как же все-таки пустой лист бумаги превращается в фотоизображение, собственными руками напечатаем несколько негативов; а под конец устроим конкурс полароидных снимков.

На следующем занятии Анна расскажет про Эммануэль Шарпентье — француженку, которой мы обязаны превращением исследований никому не интересной системы бактериального иммунитета CRISPR/Cas9 в самую прорывную технологию генной инженерии нашего времени.

Наконец, на последнем занятии мы поговорим о том, почему в науке так важно оказаться первым и отчего быть первым так страшно; почему мы считаем, что прогресс — это хорошо, и в то же самое время любые перемены встречают такое сопротивление; каким образом инновации инсталлируются в общество и как вообще происходит научная революция.

Таким образом, курсы Анны и Айрата будут посвящены изобретателям и удивительным открытиям, а Александр Гаврилов будет рассказывать про то, как о них говорили другие — его курс будет посвящен научной фантастике. Они с детьми поговорят о том, как писатели изображают то, чего никто никогда не видел, зачем герои вечно отправляются в какие-то неведомые места и почему о тех персонажах, которые остаются сидеть дома, мы знаем настолько меньше. Тут уж, разумеется, можно будет не только поговорить о своих любимых фантастических книжках (и фильмах, но словами!), но и, конечно, попробовать себя в роли их авторов.

В весеннем «Марабу» всегда много экскурсий, какие будут в этот раз? Сколько? Будут ли они связаны с программой и темами занятий? Или экскурсии — это совершенно самостоятельный процесс?

В этот раз будет три экскурсии, связанные с общей темой смены. Первая пройдет после обеда в день открытия, и мы поедем совсем недалеко — сначала посмотрим Pont du canal, мост, по которому протекает боковой канал Луары. Это редкое инженерное решение (таких мостов всего несколько штук во всем мире), которое к тому же удивительно выглядит: ты стоишь на мосту, под которым течет река, а по самому мосту течет фактически эта же река, только перпендикулярно той, которая внизу.

Потом съездим в Апремон-сюр-Алье (Apremont-sur-Allier) — одну из самых красивых деревень Франции, и поговорим про ее действительно очень красивую архитектуру с конструкторско-сопроматической точки зрения.

Вторая экскурсия будет в Ля Машин (La Machine), где прекрасно сохранились старые угольные шахты, некогда очень важные для этого региона. Там есть довольно интересный музей, который мы посмотрим, а потом наденем каски и по-настоящему спустимся в сами шахты.

Наконец, последняя экскурсия будет в место, куда люди едут со всего мира, а нам повезет быть всего в полутора часах езды от него — Геделон. Геделон — это большой волонтерский проект, который заключается в том, что отчаянные медиевисты строят настоящий средневековый замок по средневековым технологиям. Никаких подъемных кранов и экскаваторов, кофемашин и стеклопакета — все условия их жизни и работы максимально приближены к аутентичным. Туда можно приехать просто на экскурсию, и мы, конечно, не смогли удержаться от соблазна это сделать, особенно учитывая, что наша смена в этот раз во многом посвящена строительству и технологиям.

Многие приезжающие к нам дети уже видели и замки, и готические соборы, и много всего другого — вот поэтому мы и придумали такую экскурсионную программу, чтобы она, с одной стороны, была уникальной и не похожей ни на что, что они видели, а с другой, была важной частью того, о чем будут говорить с детьми наши преподаватели. Надеемся, что это у нас получится, и сами с большим интересом ждем весны.

Основатель «Марабу» Сергей Кузнецов и программный директор Аня Кадиева рассказали о том, чего они ждут от весенних смен и чего ждать вам.

Чего вы ждете от весенней смены «Марабу»? Чем она особенная, или что нового вы решили попробовать в этот раз?

Нам хотелось уйти от стандартного решения весенней смены, когда мы жестко привязывали тему смены к месту, где она проходит. Если долина Луары — то религиозные войны XVI века, если Прованс — то Средние века или импрессионисты.

Исходя из этой логики, в Бургундии надо было бы рассказывать про герцогство Бургундское и, опять же, Средние века, но мы выбрали другой путь: мы совместно с нашими преподавателями придумали такую тему, чтобы ее можно было иллюстрировать тем, что находится неподалеку от замка, где мы будем жить, — и вместе с тем чтобы эта тема не была иллюстративно-туристической, как это часто бывает. Поэтому она называется не «Первопроходцы и изобретатели в Бургундии» (хотя мы много будем говорить именно про местных уроженцев), а просто «Первопроходцы и изобретатели».

Это звучит очень романтично, но что все-таки будет весной? Будет ли это иметь отношение к математике и/или инженерным наукам, или все-таки это скорее гуманитарные направления?

Математики не будет, инженерные и естественные науки будут. С количественной точки зрения гуманитарных и естественно-научных занятий будет примерно поровну, но надо учитывать, что в этот раз мы делаем не очень гуманитарные экскурсии (не про историю и искусство, а про то, «как это работает»).

При этом мы стараемся разнообразить все теоретические рассказы практическими опытами — например, в рамках разговора об оптике устроим конкурс на лучший дагеротип. В общем, мы бы сказали, что это инженерно-творческая смена!

В чем, если говорить более предметно, основная концепция этой смены? Вы будете просто рассказывать про разных великих людей, или запланированы какие-то мастерские, опыты и т. д.?

Мы будем рассказывать о разных великих людях и по мере возможности пытаться повторить их эксперименты. Ведь лучший способ понять, как что-то устроено — сделать это самому!

Айрат Багаутдинов будет много рассказывать про разные инженерно-технические изобретения. Разумеется, поговорит про бургундца Гюстава Эйфеля — наверное, самого известного французского архитектора; про Леонардо да Винчи, долго жившего во Франции и придумавшего множество удивительных конструкций. На этом занятии дети построят модель известного переносного моста Леонардо («Как из множества прямых палок сделать арку?») в «полный рост», по которому каждый сможет пройтись и оценить его эффективность в реальной жизни.

Еще Айрат прочитает лекцию про историю мостов (которыми, опять же, занимался Леонардо и которые мы будем смотреть на экскурсиях), а также о том, как иногда совершенно случайно появлялись изобретения, без которых мы не можем представить свою жизнь сегодня (например, железобетон, изобретатель которого занимался керамикой и так переживал, что его горшки все время бьются, что однажды просто швырнул кусок проволоки в раствор и наутро нашел удивительный результат).

Я — Аня Кадиева — прочитаю лекцию про экспериментальное кино и про то, как оно взаимодействует со зрителем и с актером. Это очень интересно, потому что если обычно новые техники, приемы и т. д. в кино придумывают ради того, чтобы поразить зрителя, в экспериментальном кино часто исследуют границы тех, кто это кино делает: оператора, актеров, режиссера и т. д.

В Бургундии, например, родился Жерар Куран, автор «Синематона» — самого длинного фильма на свете. Он состоит из нескольких тысяч трехминутных немых эпизодов, в каждом из которых снят какой-нибудь известный деятель культуры, и это удивительное зрелище. Например, Инна Чурикова три минуты рассказывает какую-то смешную историю (но без звука!), и сначала это не вызывает никаких эмоций — ну, говорит и говорит, но если продержаться секунд 20, то оторваться становится невозможно, и к концу ролика хочется орать в голос: «Ну что же она там говорит?!» И это пример эксперимента и над зрителем, и над актером, и над оператором. Вот такое разное кино мы посмотрим, обсудим и попробуем сами побыть в шкуре тех, кто его создает (благо у всех есть телефон с камерой).

Вообще же, пробовать самим и разбирать на запчасти вещи, чтобы понять, как они работают — это одно из самых увлекательных занятий на свете. Именно этим марабуйцы и будут заниматься вместе с Анной Козловой — разбирать на части некоторые из самых впечатляющих изобретений французских ученых и даже пытаться повторить некоторые из них. Мы начнем с фотографии и поговорим об истории бургундца Ньепса и его коллеги Дагера; разберемся, как же все-таки пустой лист бумаги превращается в фотоизображение, собственными руками напечатаем несколько негативов; а под конец устроим конкурс полароидных снимков.

На следующем занятии Анна расскажет про Эммануэль Шарпентье — француженку, которой мы обязаны превращением исследований никому не интересной системы бактериального иммунитета CRISPR/Cas9 в самую прорывную технологию генной инженерии нашего времени.

Наконец, на последнем занятии мы поговорим о том, почему в науке так важно оказаться первым и отчего быть первым так страшно; почему мы считаем, что прогресс — это хорошо, и в то же самое время любые перемены встречают такое сопротивление; каким образом инновации инсталлируются в общество и как вообще происходит научная революция.

Таким образом, курсы Анны и Айрата будут посвящены изобретателям и удивительным открытиям, а Александр Гаврилов будет рассказывать про то, как о них говорили другие — его курс будет посвящен научной фантастике. Они с детьми поговорят о том, как писатели изображают то, чего никто никогда не видел, зачем герои вечно отправляются в какие-то неведомые места и почему о тех персонажах, которые остаются сидеть дома, мы знаем настолько меньше. Тут уж, разумеется, можно будет не только поговорить о своих любимых фантастических книжках (и фильмах, но словами!), но и, конечно, попробовать себя в роли их авторов.

В весеннем «Марабу» всегда много экскурсий, какие будут в этот раз? Сколько? Будут ли они связаны с программой и темами занятий? Или экскурсии — это совершенно самостоятельный процесс?

В этот раз будет три экскурсии, связанные с общей темой смены. Первая пройдет после обеда в день открытия, и мы поедем совсем недалеко — сначала посмотрим Pont du canal, мост, по которому протекает боковой канал Луары. Это редкое инженерное решение (таких мостов всего несколько штук во всем мире), которое к тому же удивительно выглядит: ты стоишь на мосту, под которым течет река, а по самому мосту течет фактически эта же река, только перпендикулярно той, которая внизу.

Потом съездим в Апремон-сюр-Алье (Apremont-sur-Allier) — одну из самых красивых деревень Франции, и поговорим про ее действительно очень красивую архитектуру с конструкторско-сопроматической точки зрения.

Вторая экскурсия будет в Ля Машин (La Machine), где прекрасно сохранились старые угольные шахты, некогда очень важные для этого региона. Там есть довольно интересный музей, который мы посмотрим, а потом наденем каски и по-настоящему спустимся в сами шахты.

Наконец, последняя экскурсия будет в место, куда люди едут со всего мира, а нам повезет быть всего в полутора часах езды от него — Геделон. Геделон — это большой волонтерский проект, который заключается в том, что отчаянные медиевисты строят настоящий средневековый замок по средневековым технологиям. Никаких подъемных кранов и экскаваторов, кофемашин и стеклопакета — все условия их жизни и работы максимально приближены к аутентичным. Туда можно приехать просто на экскурсию, и мы, конечно, не смогли удержаться от соблазна это сделать, особенно учитывая, что наша смена в этот раз во многом посвящена строительству и технологиям.

Многие приезжающие к нам дети уже видели и замки, и готические соборы, и много всего другого — вот поэтому мы и придумали такую экскурсионную программу, чтобы она, с одной стороны, была уникальной и не похожей ни на что, что они видели, а с другой, была важной частью того, о чем будут говорить с детьми наши преподаватели. Надеемся, что это у нас получится, и сами с большим интересом ждем весны.

Мы продолжаем знакомить вас с программой наших весенних смен «Бургундия: первопроходцы и первооткрыватели». Сегодня читайте интервью с нашим постоянным преподавателем Анной Козловой — о том, как фантастика становится реальностью, как создается человек будущего, а заодно о Росомахе и сериале «Стартрек».

Весенняя смена посвящена инженерии; вы же всегда в «Марабу» вели курсы про генетику или средневековую науку. Как ваш новый курс связан с инженерией? О чем он будет?

Строго говоря, весенняя смена называется «Первопроходцы и изобретатели», и, во-первых, инженерия — только небольшая часть этой огромной темы, а во-вторых, сам термин «инженерия» намного шире, чем обычно кажется. Генная инженерия называется так не напрасно, а биотехнологии — это, без преувеличения, одна из самых заметных частей сегодняшней жизни, в которой сейчас используются инструменты и подходы инженерии.

Если же говорить о первопроходцах, то я хочу сказать, что быть первым — всегда одновременно очень важно и очень страшно, независимо от того, о чем вы мечтаете: изобрести новое лекарство, издать первый в истории литературы комикс или построить музей Гуггенхайма в Бильбао. Помните? Это одна из первых деконструктивистских построек, которые выглядят так, как будто кто-то хаотично побросал на землю несколько тонн стекла и железа. Но замечательно, что именно баланс между «важно» и «страшно» и позволяет нам, с одной стороны, двигаться вперед, совершать великие открытия, а с другой стороны, не угробить человечество в процессе.

Франция, в силу некоторых исторических причин, часто становилась родиной мечтателей и местом, где что-то происходит впервые в истории, опережая свое время. Все знают, что французы создали воздушный шар, метрическую систему, кинематограф и фотографию — именно фотографии, кстати, и будет посвящено одно из моих занятий. Есть и менее известные примеры: скажем, именно благодаря французским ученым исследования никому не интересной системы бактериального иммунитета CRISPR/Cas9 превратились в самую прорывную технологию генной инженерии нашего времени.

Мой предыдущий курс об истории науки формально рассказывал о средневековой науке и медицине, но на самом деле — о том, что такое наука и как менялось содержание этого понятия; почему целью науки не является сделать человека счастливым; и зачем вообще разбираться, что было в голове у людей, которые всерьез пытались получить философский камень.

В этом году мы, с одной стороны, затронем историю французской науки, устроим конкурс полароидной фотографии и обсудим современные биотехнологии — но в действительности будем говорить о том, как вообще возникают прорывные технологии и происходит научная революция, почему инновации встречают такое сопротивление и как они инсталлируются в общество.

Программа весенней смены очень разнообразная. Айрат Багаутдинов построит с детьми мост Леонардо, который, кстати, был героем и прошлогоднего весеннего «Марабу»: дети ездили в Амбуаз, видели, где он жил, гуляли по парку с его моделями. Как с точки зрения науки вы бы могли объяснить феномен Леонардо? Есть версия, что он — пришелец из будущего, — понятно, что это шутка, но тем не менее, как вообще с точки зрения генетики могут появляться на свет люди, которые настолько опередили свое время?

Все сложные системы устроены примерно одинаково: получить нечто экстраординарное позволяет такое же экстраординарное стечение обстоятельств, и генетика не устает раз за разом подтверждать это. С точки зрения молекулярной биологии выдающийся интеллект — результат сочетания редких последовательностей ДНК и таких факторов окружающей среды, которые позволят этому генотипу проявиться максимально эффективно. Но, говоря о Леонардо (и вообще об истории науки), нужно очень хорошо понимать, что персональной гениальности и личных усилий никогда не достаточно для того, чтобы «опередить свое время».

Строго говоря, в обыденном сознании образ прорывного открытия выглядит так: сидела обезьяна на пальме, окруженная своими чешущимися сородичами, а потом вдруг раз — и открыла письменность, органическую химию и закон всемирного тяготения. А на самом деле история науки — это история накопления мелких шагов, которые могут накапливаться где угодно. Мелкие шаги каждого отдельного ученого, даже выдающегося, могут оказаться прорывными, но в объеме науки это всегда шаги очень небольшие, и в этом смысле известная метафора про карликов, стоящих на плечах гигантов (использованная, например, Ньютоном), очень важна, потому что показывает, насколько случайным может быть любое великое открытие.

Еще один преподаватель весеннего «Марабу», Александр Гаврилов, будет говорить с детьми про писателей-фантастов. А вы могли бы привести примеры, когда наука в итоге воплощала самые фантастические идеи писателей?

У ученых есть невероятное преимущество перед всеми остальными людьми: они знают, что очень немногие вещи в мире по-настоящему невозможны. И если писатели и киносценаристы придумали какие-то крутые штуки, то, скорее всего, рано или поздно мы сможем сделать их на самом деле.

Примеров воплощения научной фантастики в реальность очень много. Например, коммуникаторы из сериала «Стартрек» послужили прототипами для мобильных телефонов; дроидами и дронами уже никого не удивишь; еду или некоторые запасные части тела действительно можно напечатать по инструкции на 3D-принтере; а про ускоренную регенерацию, как у Росомахи в «Людях Икс», я даже упоминать не буду, потому что подписывала специальную бумагу о том, что это информация для служебного пользования.

Как вы думаете, что фантастического может подарить нам наука в обозримом будущем? Ну вот, скажем, сейчас между Марсом и Юпитером летает автомобиль «Тесла», в котором звучит Дэвид Боуи, — еще лет десять назад этот запуск казался бы совершенной фантастикой.

Пока физики, математики и программисты думают, как построить «Звезду Смерти», запустить в космос летающие автомобили и не начать при этом случайно восстание роботов — генетики создают человека будущего.

Биотехнологии в современном мире развиваются безумными темпами. Технологии расшифровки генома — не только и не столько человеческого — дали нам новый важный инструмент исследования природы реальности. Благодаря этому инструменту сегодня мы понимаем, например, почему у каждого из нас есть нос и ферменты для утилизации этилового спирта, но нет крыльев. Генетики могут вырастить ягненка внутри искусственной матки и, вероятно, скоро смогут решить эту задачу и для других живых существ. Мы умеем разрезать молекулу ДНК в нужном месте и исправлять в ней ошибки, которые приводят к развитию смертельных заболеваний. А, скажем, если бы сто лет назад кто-то предложил, ну например, определять состояние здоровья у еще не рожденных детей, то его коллеги очень расстроились бы, что больше нельзя сжигать людей на костре. Сейчас же это абсолютно нормальная часть той реальности, в которой мы живем.

Мне кажется, наше ближайшее фантастическое будущее лежит именно в этой области — в области усовершенствования человека и улучшения качества его жизни. На пути в это будущее нам придется очень многое обсудить и понять заново: что такое норма, а что патология; где проходит граница лечения и усовершенствования, а где здоровья и суперздоровья; что является болезнью, а что нет; в конце концов, имеем ли мы в действительности право пойти и молча исправить все — только потому, что можем? Но это интересные вопросы, это важные вопросы, и хотя искать на них ответ бывает страшно, а иногда и вовсе может показаться безумием, именно этим и занимались мечтатели и ученые во все времена. Шли туда, где прежде не ступала нога человека, и искали ответы.

Сергей Кузнецов и один из преподавателей нашего весеннего лагеря «Бургундия: первопроходцы и первооткрыватели» Александр Гаврилов поговорили о том, что будет происходить с детьми в лагере, о связи инженерии и литературы и о том, что бывает, когда люди не умеют мечтать.

Сергей Кузнецов: Саша, давай поговорим про весеннюю детскую программу?

Мне очень повезло, что моими партнерами по этому проекту будут Анна Козлова и Айрат Багаутдинов. Айрат, как все знают, делает безумный исследовательский проект «Москва глазами инженера». Меня сначала коробило это название, потому что для меня, ребенка советских 70-х, фраза «глазами инженера» звучит то ли как «глазами бездельника на ставках», то ли как «глазами бездушной машины». Но в итоге сейчас «Москва глазами инженера» — один из самых интересных исторических проектов для меня. Потому что он показывает не то, как живет город, а то, как сделаны разные удивительные и поразительные для нас вещи в городе; мы видим, что именно инженерный подход делает город таким, как он есть. И вот этот инженерный подход, с одной стороны, выстраивает виртуальную реальность такой, как мы хотим; а с другой — у него есть историческая точка начала, привязки, точка, с которой все началось — самый конец XIX века, когда Эйфель построил здание рынка в Лионе, но еще не перекинулся на Париж и не построил свою знаменитую инженерную штуковину посреди столицы мира.

А как книжки вписываются в контекст инженерного подхода?

Когда мы определили, что речь пойдет о первооткрывателях, об инженерном подходе к реальности в европейской культуре, я мгновенно понял, про что буду говорить я. Благодаря инженерному типу сознания появилась совершенно особая литературная реальность — мир литературно-научной фантастики. Когда литератор занимает метаинженерную позицию — он становится инженером инженеров.

Вот Горький велел всем писателям становиться инженерами человеческих душ, а Жюль Верн не хотел проектировать и создавать любые человеческие души. Его интересовал только тип первооткрывателя, инженера, создателя. И в этом смысле капитан Немо, Ийон Тихий, персонажи Олдоса Хаксли или рассказ «Вельд» Рэя Брэдбери (ну если считать персонажем рассказа сам вельд, а не детей и взрослых) — это все некоторым образом часть одного и того же; часть осмысления инженерного подхода через его работу с мечтой. Выясняется, что инженерный подход без мечты вообще теряет всякий смысл.

Для людей, воспитанных в позднем Советском Союзе, это очень понятно…

Да, мы лично знаем, во что превращается инженерный подход, лишенный мечты: в поздний СССР, ну или в политтехнологии ранних постсоветских времен, потому что это то же самое. Образ такого инженера-циника, у которого в руках все еще есть орудие преобразования мира, но уже нет мечты, которая бы его влекла в какое-то светлое будущее. Он просто крутит гайки в любую сторону, потому что ему все равно. Интересно, что фантастика — это такое концентрированное формулирование мечты о будущем или о прошлом, в зависимости от того, куда общество активнее разовьется, вперед или назад.

То есть ты будешь говорить с детьми о мечтах?

Так или иначе, работа с мечтой — главное, что дало фантастике жизнь и поддерживает ее до сих пор. Как фантастика позволяет человеку выстраивать мечтание? Мне кажется, что это очень важный разговор с детьми, и для меня тоже важно: вот эти юные люди, с которыми мы встречаемся в «Марабу», с некоторыми — год за годом или несколько раз в год, — они мечтают и любят? Есть ли у них ожидание собственной жизни и развития собственного пути?

Для меня этот вопрос важный, потому что в моем поколении в разные периоды его жизни я видел то больше мечтателей, то меньше; то больше циников, то снова меньше циников. И я с восхищением наблюдаю в «марабушных» детях способность и желание мечтать о лучшем.

С другой стороны, я понимаю, что большая часть мечты у детей перехвачена массовой культурой. То есть когда ты им говоришь: «А теперь давайте помечтаем», они очень искренне, чисто и с душевным жаром воспроизводят некоторые паттерны мечтания, введенные в массовую культуру через фантастическое повествование о супергероях, об успехах в науке, через повествование об Илоне Маске — абсолютно фантастическом персонаже в искусстве.

Мне кажется, важно позволить детям посмотреть на собственные мечтания; помочь им понять, каким образом человечество мечтает вообще. Вот, собственно, про это мы и будем разговаривать в рамках программы весеннего детского «Марабу» в Бургундии.