Елена
Гельфанд

Естественные науки красивы тем, что все механизмы уже есть, их только надо найти

Мы очень рады, что Елена Гельфанд (Elka Todres Gelfand) — сотрудник Центра геномных исследований, координатор больших международных научных проектов — присоединится к подростковому «Марабу» (31 июля — 13 августа) с курсом по медицинской и популяционной генетике. А чем именно она будет заниматься с детьми — читайте дальше.

В подростковом лагере мы хотим дать не просто знания, но и рассказать о перспективности науки в целом, о том, где находится передний край науки. Что вы будете делать в рамках вашего курса?

Поскольку в «Марабу» приедут дети из разных стран и в школах у них совершенно разная программа, я за первые пару занятий постараюсь вывести всех на одинаковый уровень понимания основ биологии вообще и молекулярной биологии в частности. Затем, ориентируясь на вопросы, которые ребята задают во время уроков, пойму, что именно им особенно интересно, и постараюсь подготовить почву для серьезных ответов на эти вопросы. Я хотела бы сфокусироваться на медицинской и популяционной генетике.

Популяционная генетика — очень перспективная наука о том, как под воздействием движущих сил эволюции формируются признаки, свойственные той или иной популяции. Это определяет частоту тех или иных наследуемых признаков, то, как популяции адаптируются к специфическим условиям окружающей среды, как и почему с исторически-эволюционной точки зрения возникли некоторые наследуемые заболевания. Это во многом строится на математике и статистике, и можно, к примеру, рассчитать, сколько поколений назад какие-то популяции смешивались или кочевали куда-то, — то есть это генетика, история, антропология, статистика, математика, биохимия, молекулярная биология и наверняка что-то еще, что я забыла перечислить. Обязательно расскажу про генную инженерию, про молекулярное клонирование с использованием бактерий и дрожжей, про редактирование генома. Еще хочу объяснить основные принципы иммунологии и как, к примеру, они используются в молекулярном клонировании и раковой иммунотерапии. Например, у бактерий есть механизмы, с помощью которых они защищаются от вирусов (да, у бактерий тоже есть и враги, и иммунитет). Ученые позаимствовали эти механизмы для того, чтоб производить человеческие белки в больших концентрациях: скажем, инсулин для лечения сахарного диабета.

Человек в 14-16 уже задумывается если не о поступлении, то выборе направления образования. На ваш взгляд, какой профиль будет актуальнее через пять, десять, пятнадцать лет: физико-математический или биохим?

Есть огромное разнообразие профессий и исследовательских направлений, в которых сейчас применяется биология, генетика и геномика. Я убеждена, что самые интересные открытия и направления в науке сейчас возникают как раз на стыке разных дисциплин. Среди моих сотрудников, занимающихся геномикой, есть люди, окончившие факультеты математики, программирования, лингвистики, врачи, физики. Одним словом, возможностей масса.

Совсем необязательно заниматься в жизни той узкой специальностью, по которой человек получает базовое образование. Мне кажется, сейчас все иначе устроено. Залогом успеха, скорее, являются любознательность, любопытство и энтузиазм. У любознательного, увлеченного и бесстрашного гуманитария шансы на успех такие же, как у любознательного, увлеченного и бесстрашного биохимика. Хотя, возможно, у меня слишком радужно-оптимистичный взгляд на выбор профессии.

Вот «Марабу» как раз очень здорово собирает вместе увлеченных своим делом взрослых и часто преподаватели обсуждают, как на одну и ту же тему можно говорить на уроках по разным дисциплинам, обсуждать что-то с точки зрения разных наук о человеке.

Каких подводных камней вы ожидаете от работы с группой подростков 14-16 лет из разных стран?

На самом деле, я очень люблю работать именно с этой возрастной группой. Все они приходят на мои занятия потому, что им интересно узнать о биологии и генетике, никого не надо уламывать и уговаривать сконцентрироваться и послушать.

Они схватывают новый материал, поскольку в старших классах, во-первых, у них уже выработалась привычка внимательно слушать, а во-вторых, они хорошо помнят школьную программу по естественным наукам. В «Марабу» они задают вопросы, которые, может, они не всегда успевают задать учителям во время школьного урока. Часто новые вопросы появляются по мере того, как я объясняю новый материал. Иногда они по-детски безумные и фантастические, и на такие особенно интересно отвечать, а иногда — очень глубокие и верные, такие, которыми задаются настоящие взрослые ученые, и ради ответов на которые скрупулезно планируются серии экспериментов. Еще очень важный момент: многие подростки, приезжающие в лагерь, учатся в школах вне России, не на русском языке. Я об этом всегда помню, я тоже когда-то была таким подростком, поэтому стараюсь упирать на описания и определения, а не на термины. Если нужно ввести какие-то термины, я часто их даю на английском и на русском одновременно. Многие задачи — не текстовые, а визуальные, с картинками или схемами, на логику. Самой мне очень интересно преподавать по-русски. Обычно я на рабочие темы разговариваю по-английски и для меня преподавание по-русски — это такая дополнительная игра, сложность, и я очень бываю горда собой, когда ее преодолеваю.

А есть ли разница в базовом уровне знаний у детей из России, Европы, США?

Поскольку первые пару занятий я посвящаю тому, чтоб всех вывести на одинаковый уровень, я даже не знаю, чем именно отличаются программы в разных странах. Никто ни разу не попросил меня пропустить какие-то темы, потому что «это мы уже проходили в школе». Я, наверное, преподаю, скорее, по привычной мне американской системе, где на паре я использую разные тактики донесения материала: лекции, картинки, задачи, дискуссии; иногда ребята даже мастерят что-то руками, чтоб усвоить материал, работают небольшими группами. Из моего прошлогоднего опыта преподавания в «Марабу», у американских школьников и у подростков на домашнем обучении это не вызывает уже особого удивления, а у школьников из стран, где принят более формальный, «взрослый» лекционный подход, это поначалу может вызывать радостное недоумение, которое, впрочем, быстро проходит.

Что бы вам самой хотелось в первую очередь, чтобы дети вынесли из ваших занятий?

Я хочу, чтоб они узнали, какие есть основные направления современной биологии и генетики, поняли, что такое научный метод и доказательная медицина, умели построить эксперимент для того, чтобы подтвердить или опровергнуть научную гипотезу, на базовом уровне отличать серьезные научные выводы от шарлатанства, и чтобы представляли примерно, где и как можно найти достоверную информацию, если появляются вопросы по естественным наукам. Ну и, да, что наука — это красиво, что естественные науки красивы тем, что все механизмы уже есть, надо просто их найти, разгадать и описать, и если нам это удается, как именно мы можем использовать полученные знания, и как в генетике этические вопросы соседствуют с научными. Про то, что занятия естественными науками — это радость, любопытство и ответственность.